Расправит весеннее утро
лазурные крылья,
Закружится пчёлкой,
невольно творя опыленье.
Сиреневым духом своё
разольёт изобилье,
Черешневым цветом своё
разукрасит явленье.
Белёсыми росами ландышей
вышьются рощи.
Гулять бы как прежде,
аукаться с сёстрами в ивах.
И взгляд за мечтой
улетает, а сердце не ропщет,
Не плачет о прежнем,
далёком, родном и красивом.
Но тихое «Господи…» с губ упадёт односложно,
Нежданно-негаданно вызовет
злую тревогу.
Как трудно быть просто
собой, и почти невозможно
Себя убедить, что устроится
всё понемногу.
Но трудится сердце, и
ушлые призраки страха,
При свете дневном
растворяет усердие воли.
Огнём опаляет во снах
предстоящая плаха.
И так непонятна она, что
обидно до боли.
С утра и до вечера руки в
работе прилежно.
Обнять бы родимых, от
горьких невзгод ограждая,
Жить в розовых вёснах и в
зимах дышать белоснежных.
Но снятся зелёные кущи
пресветлого рая…
Отважный улан, никогда не
летевший в атаку,
Вдруг всё поняла в
одночасье в аду оголтелом.
Привычно шагнула навстречу
трусливому мраку,
Сестру заслоняя своим
умирающим телом…
Расправит весеннее утро
лазурные крылья,
Закружится пчёлкой,
невольно творя опыленье.
И нас, опустившихся наземь
в унылом бессилье,
Подхватит с собой с наивысшего
благословенья…
|