Расправит весеннее утро лазурные крылья,

Закружится пчёлкой, невольно творя опыленье.

Сиреневым духом своё разольёт изобилье,

Черешневым цветом своё разукрасит явленье.

Белёсыми росами ландышей вышьются рощи.

Гулять бы как прежде, аукаться с сёстрами в ивах.

И взгляд за мечтой улетает, а сердце не ропщет,

Не плачет о прежнем, далёком, родном и красивом.

Но тихое «Господи…»  с губ упадёт односложно,

Нежданно-негаданно вызовет злую тревогу.

Как трудно быть просто собой, и почти невозможно

Себя убедить, что устроится всё понемногу.

Но трудится сердце, и ушлые призраки страха,

При свете дневном растворяет усердие воли.

Огнём опаляет во снах предстоящая плаха.

И так непонятна она, что обидно до боли.

С утра и до вечера руки в работе прилежно.

Обнять бы родимых, от горьких невзгод ограждая,

Жить в розовых вёснах и в зимах дышать белоснежных.

Но снятся зелёные кущи пресветлого рая…

Отважный улан, никогда не летевший в атаку,

Вдруг всё поняла в одночасье в аду оголтелом.

Привычно шагнула навстречу трусливому мраку,

Сестру заслоняя своим умирающим телом…

Расправит весеннее утро лазурные крылья,

Закружится пчёлкой, невольно творя опыленье.

И нас, опустившихся наземь в унылом бессилье,

Подхватит с собой с наивысшего благословенья…